Мир в подарок. (Трилогия) - Страница 307

307

– Четыреста шестнадцать голов! – гордо сообщил Лайл. – Правда, три десятка пока еще в инкубаторах, женщин совсем мало и следующее поколение надо почти поголовно с людьми мешать. Мы слишком близкая родня друг другу, как говорит Тимрэ.

– Мешать? – Ялитэ, ворвавшийся в зал связи и теперь падающий в кресло, смотрелся не лучше Риана, с темными тенями под глазами, но был непривычно жив и весел. – Госпожа Энзи уже замешала, не расхлебаешь!

И он рассказал, почти не давая вставить слово хоть кому–то. Странно видеть Ялитэ таким возбужденным и издерганным. Он уже не так молод, чтобы испытывать проблемы с контролем эмоций. Лимма как–то сердито отметила: у директора, скорее, проблемы с самими эмоциями, а вот поди ж ты, вскакивает, руками машет, шипит…

Риан наблюдает с интересом. Даже благосклонно, пожалуй. И молчит. Ничего, я его разговорю, не в первый раз. Месяц–другой поупирается и начнет делиться. Поймал мой хищный взгляд, улыбнулся понимающе, пожал плечами. Значит, не месяц, раньше зимы не стоит и начинать любопытствовать. Интересная у него ссадина на руке: я бы сказала, пролеченная снавью серьезная травма. Ага, одернул рукав. Ох и трудно будет добыть правду! Ладно, послушаем пока то, что можно. Благо, Ялитэ необычайно говорлив.

Итак, моя бесподобная тетушка утром двадцатого марта посетила первый официальный сеанс связи, вернулась к себе в деканат и вызвала на казнь перепуганных «погодников». Ребята сразу пришли в старых штанах и майках, с тряпками, ведрами, запасом трудового энтузиазма, показным раскаянием на лицах и настоящим страхом в душе. Отделаться неделей–другой каторжных работ – пустяки: все же не шалость, вскрыт кабинет декана, зафиксировано проникновение в систему Акада… Дело серьезное, да и Лимма улыбается многообещающе.

Львица воркующим тоном предложила оставить орудия труда – не помогут – и пригласила всех в тот самый деканский кабинет, закрыв дверь на замок. Парни позеленели: значит, как минимум, верное отчисление. А спасти их может лишь Эл, который далеко… Все сидели молча и ждали.

Чего угодно, но не разноса с требованием никому ни–ни о ее ночном сеансе связи с экипажем «Птенца» и общении с запрещенными пока к демонстрации их замечательной внешности волвеками. Такая информация сама по себе стоит изгнания в дикую пустыню, но если они будут умными мальчиками и сохранят тайну… Ребята стонали и дергались, забыв про угрозу отчисления: они, оказывается, такое упустили!

А премудрая Лимма все бушевала, настаивая срочно сдать попавшую к ним незаконно запись. Которой у них, само собой, никогда не было, но что может быть слаще тайны? Тем более наставницу снавей срочно вызвал по внутренней связи Ниэст. Настолько неотложно, что госпожа Энзи забыла обо всем и ушла, не выгнав их в коридор. Кабинет немедленно подвергся повторному пристальному осмотру. Нашлась и запись со встречи, и несколько крупных фото волвеков, и материалы по Хьёртту.

К вечеру тайну честно хранили все студенты. Через три дня Гимир обнаружил это, заглянув в комнату своего ученика, где всю стену занимал снимок Йялла, свеженькая распечатка. Скоре всего, он, – пока там плохо различают лица волвеков. Потрясенный директор вызвал Ялитэ, и оба пробежали по коридору, наугад открывая двери и выслушивая разнотонный визг пятикурсников, пойманных за поклейкой новомодных обоев.

Ситуация тупиковая: отчислить всех или закрыть глаза и махнуть рукой?

Ялитэ махнул, айри уже затевали свою большую склоку с отделением «высших».

Гимир учинил расследование. «Погодники» осознали неизбежную угрозу разоблачения и пошли сдаваться, теперь уже в кабинет директора, в тех же майках и с теми же швабрами. Их со слезами провожала вся Академия. Дед выглянул в окно: внизу топтали газоны его любимчики. Гимир тяжело вздохнул и отослал хулиганов к Вэинэри, на высадку нового стойкого к заморозкам розария перед главным зданием дирекции. Говорят, хорошо получилось, негодникам усердно помогали.

Ялитэ вздохнул.

– Лимма хоть и делает невинный до святости вид, бросала материалы по Хьёртту где не надо, это очевидно. Гимир безмерно зол, он вообще панически боится всего, что связано с генетикой. Но может, и обойдется, – добавил директор, чуть успокаиваясь. – Тут девицы уже за право встречать вас в рукопашные ходят. «Погодники», заразы, что еще учудили: поставили сигнал с официального приветствия на просмотр по внутреннему каналу, закончив с цветником, теперь моют–таки полы, и опять в дирекции. А толку? От портретов волвеков нам не избавиться. Уже на майках печатают. Вчера занятия отменили, женская часть второго курса лекарского Акада объявила траур, узнав о том, что у Йялла уже есть жена. Сегодня парни с третьего курса побрились наголо, целая группа, и их сразу стали считать очень красивыми. Тренировки с холодным оружием проводить невозможно, – в зале толпы. Лайл, вас будут рвать на куски и растаскивать на сувениры. Тренируйте нервы!

С тем я и ушла.

Возле капсул было тихо и очень спокойно. Яли сидела и пила чай. Брат принес из больничного блока Сидду, одетую в знаменитое голубое платье моего изготовления: лен с вышивкой в стиле древних узоров племени брусов. Ей, и правда, идет, к тому же женщина так ценит внимание мужа, что буквально засветилась от радости. А этот гигант, еще более раздуваясь от гордости и важности, деятельно знакомил ее с сестрой. У него самая удивительная и смелая жена, у него бесподобно красивая и умная сестра, потом наоборот, Сидда – красавица, а Яли – самая смелая…

Обе хихикали, таким они Третьего никогда не видели. Он ничуть не смущался и охотно повторил все глупости для меня, в развернутом и дополненном виде. Потом важно потребовал после завершения оживления больных айри устроить ему нормальную свадьбу, чем он хуже Ринка? Только шлейф должен быть длиннее, – ехидно добавила Яли.

307